перерыв закончился. Все готовы? тогда включаем... Play, Minstrel, Play!Play, Minstrel, Play.
Первый день в том городке прошёл вполне успешно: музыкантов угостили в таверне, заработанных денег хватило и на гостиницу, и на новый плащ для Певицы. На следующее утро хозяин постоялого двора сказал, что полгорода ждёт их выступления на рыночной площади. И действительно: к их приходу, возле небольшого возвышения у стены одного из домов, окружающих площадь, собралось довольно много народу. Неожиданно, девушка почувствовала себя неуютно, обернулась к спутнику, но тот лишь пожал плечами и начал играть.
Серебристые звуки лютни поплыли над толпой, слетая со струн, звенящих под умелыми пальцами. Чистый голос вплёлся в это невидимое кружево, возносясь к высокому шпилю ратуши... Песня закончилась, и в краткое мгновение тишины вдруг раздался визгливый женский крик:
- Ведьма!! Она околдовала моего мужа!
- Точно, ведьма! – тут же отозвалась другая торговка. – Мой весь вечер только об ней и говорил!
- Она – ведьма! Теперь понятно! А у меня вчера ребёнок заболел! Ведьма виновата! – наперебой закричали люди, потрясая в воздухе кулаками.
Менестрель перевесил лютню за спину, сам встал так, чтобы загородить собой подругу, ставшую белее мела. Страсти меж тем разгорались не на шутку:
- Как есть ведьма! Разве ж можно так петь?! – Да не виновата она вовсе! – Это она тебя заморочила, вот ты и заступаешься! Окстись! – А этот-то! Ишь, сычом глядит! – И он с ней – одна чёртова шайка! – Что вы, в самом деле? Они просто музыканты. – Заткнись! Где это видано, чтоб из обычной бренчалки такие звуки делать?! – Точно! Они продали души дьяволу! – А ту, их! Выгнать нечисть из города! – Нет! На суд их! – Сразу вешать надо! – кричали в толпе, постепенно сужая кольцо вокруг странников.
Лютнист сжал кулаки в бессильной ярости, не позволяя гневу отразиться на лице. Он чувствовал пальцы девушки, вцепившиеся в его плечи, и уже приготовился дорого отдать свою жизнь, но тут...
Никто не заметил, когда на площади появился пожилой мужчина, одетый в добротную, но видавшую виды одежду. Полноватый, битая сединой борода, нечёсаные полуседые волосы перехвачены скрученной в жгут тряпицей, бывшей некогда красной, - незнакомец достал из футляра на поясе две блестящие трубочки, соединил их, поднёс к губам...
И площадь замерла, очарованная колдовским мотивом. Даже лошади, стоявшие у привязи, перестали громко фыркать. Только двое музыкантов оказались не заворожёнными красивой мелодией. Менестрель нашёл в толпе лазейку между оцепеневшими горожанами, и потянул за собой Певицу, стараясь не задевать людей.
Выбравшись, двое увидели своего избавителя и поспешили к нему. Тот улыбнулся глазами, не прерывая музыки, кивнул, приглашая следовать за собой. Только свернув за угол дома, Флейтист перестал играть, вытер со лба пот рукавом.
- Лучше побыстрее отсюда уйти, - посоветовал он, пожав руку лютниста и получив благодарный поцелуй в щёку от его спутницы. – Если вас увидят снова, то всё вспомнят и погонятся.
Музыканты покинули город втроём, заплатив заезжему фермеру за место в его кибитке. Певица уже успокоилась, отлипла от Менестреля, к которому испуганно жалась, ожидая погони, и, похлопав на нового знакомца длинными ресницами, невинным голосом осведомилась:
- А Вы, случайно, в Гаммельне не бывали? Проездом так, а?
- Бывал, бывал, как же, - добродушно рассмеялся тот. – Жил-то я по молодости, совсем в другом городке... Но та история с крысами изменила мою жизнь. С тех пор я и путешествую.
- Флейтист из Гаммельна, - задумчиво произнесла девушка и незаметно толкнула своего спутника в бок.
- Если хочешь, пойдём с нами, - сказал он. – Мы будем рады твоей компании.
- Хм... раз уж так вышло, не откажусь, - крысолов поправил повязку на голове. – Только вряд ли смогу долго составлять вам компанию: у меня ведь свои дороги...